По ЭМИЛИО КАФАССИ*
Лицемерие дискурса, который провозглашает себя разрушительным и антикоррупционным, но на самом деле усиливает худшие практики «старой» политики.
Антиутопический пакт, охвативший большую часть земного шара, вихрем витает над неолиберальным градуализмом, преследуя его, оказывая на него давление и хвастаясь тем, что он является его последовательной версией, верным и мужественным потомком, лишенным колебаний. В недавнем телевизионном репортаже на единственном канале, которому он дает интервью, принадлежащем самой устаревшей газете страны:The NationПрезидент Хавьер Милей искренне объяснил свое восприятие себя как «самого актуального политика на планете Земля наряду с бывшим американским президентом Дональдом Трампом».
Последний в своем недавнем споре с Камалой Харрис еще раз продемонстрировал свой боевой стиль, хотя и сдержанный по сравнению с ядом, который он источал в предыдущих столкновениях, например, с Хиллари Клинтон. Хотя когти Трампа не коснулись личных царапин, его напряжённая риторика была направлена на дисквалификацию компетентности Камалы Харрис и на то, чтобы поставить под сомнение её лидерские способности. Его сарказм был больше направлен на политику администрации Джо Байдена, а его яд пощадил только Камалу Харрис.
Хавьер Милей, со своей стороны, не сдерживается, а продолжает свой подстрекательский крестовый поход плечом к плечу с титанами мирового капитала, презирая как «несущественных» народных политиков, которых он описывает как «невидимых крыс, которые никогда не смогут к этому стремиться ( …) Какое зрение может иметь мышь, спрашивается, по отношению к гиганту?» Риторикой, напоминающей кульминацию басни о скорпионе и лягушке, Хавьер Милей отравляет собственную политическую среду, нападая не только на своих оппонентов, но и на саму структуру, поддерживающую публичную сферу, средства массовой информации и информацию.
Как пишет Эдуардо Фиданса в газете ПрофильС точки зрения возмущенных либералов, заблуждение Хавьера Милея — это не просто заблуждение, это безудержный натиск самоубийственного пакта, в котором скорпион не может не ужалить лягушку, даже когда это его единственная возможность перейти к другому сторона.
Политики, которых он пренебрежительно называет «кастой», не безосновательно выделяются как паразиты, которые цепляются за привилегированный доступ к государственным ресурсам ради частной выгоды. Фигуры, которые пользуются представительскими связями, чтобы поставить личные интересы на первое место, посредством различных механизмов торговли товарами и влияния.
Хавьер Милей обвиняет журналистов, которые следят за этой малоизвестной игрой или превозносят ее и жаждут ее, в том, что они «окутаны», то есть коррумпированы властью. Однако, помимо того факта, что каста, по-видимому, предпочитает обходиться без какого-либо разделения властей и множественного представительства, осуществляя своего рода декреаторскую монархию, от самой касты зависит одобрение законов и политики или, по крайней мере, получение разрешения издавать указы на своем уровне. будет, как на самом деле это и было сделано. Для этого он создал своеобразное политическое пространство, в котором каждый кандидат должен был самостоятельно финансировать свою кампанию, гротескно демонстрируя предполагаемую политику жесткой экономии. бюджетный, что немедленно привело к своего рода режиму политического избирательного права с несколькими обвинениями в продаже кандидатур.
Обвинения исходят от неожиданных личностей, не принадлежащих к правым, таких как Карлос Маслатон или Хуан Карлос Блумберг. Хотя судебное дело было прекращено, это произошло уже после его прихода к власти, оставив за собой шлейф подозрений и политических долгов.
Случай с сенатором Абдалой, временным вице-президентом Сената и третьим в линии преемственности, является ярким примером того, как антикастовая риторика Милея рушится перед лицом реальной практики в его политическом пространстве. В снисходительном интервью Абдала прямо признал, что у него было 15 помощников, которым Конгресс заплатил, которые работали в его родной провинции Сан-Луис, чтобы заложить основу для его будущей кандидатуры на пост губернатора. Однако последующие расследования и открытое судебное дело показали, что на самом деле подрядчиков было 20, и все они финансировались за счет государственных средств.
Это «искреннеубийство» лишь подчеркнуло лицемерие дискурса, который провозглашает себя разрушительным и антикоррупционным, но на самом деле усиливает худшие практики «старой» политики. Многие из них принадлежат к окружению Адольфо Родригеса Саа, бывшего почти пожизненного губернатора Сан-Луиса (вместе со своим братом), бывшего эфемерного президента во время смен, последовавших за кризисом 2001 года, и даже бывшего сенатора. Абдала, пришедший в Сенат в качестве замены Родригесу Саа, не упустил ни одного преимущества в свою пользу, включая принадлежность умерших граждан к либертарианской партии, факт, который выявился в ходе судебного процесса.
Видный член касты, которую он осуждает, Абдала является живым образом политического противоречия: человек, который использует те же инструменты, которые он осуждает, ради собственной выгоды и в ущерб общественному доверию.
Случай с сенатором Вильмой Бедиа — прекрасный пример того, как под видом милосердного евангелистского пастора в недрах Законодательной власти была построена семейная вотчина. Видимо, руководствуясь христианской моралью, которая, не имея возможности умножать хлебы и рыбу, предпочла умножить число должностей в Сенате, включив в него троих детей, брата, племянницу и невестку. Благословенное кумовство.
Политолог Андрес Маламуд, со своим обычным консервативным подходом в либеральной перспективе, назвал членов коалиции Милея «Продвижение свободы» «кастой амбиций». Судя по его опыту работы телевизионным обозревателем, это, по его словам, группа импровизаторов, которые стремятся присоединиться к якобы оклеветанной касте.
В процессе, который он не обязательно считает необратимым, намекая на возможность преодоления посредством знаний и опыта, его критика, однако, указывает на тот факт, что правительственная команда ведет себя как «идущий против течения», запуская подлость при каждом шаге. поворот. Лично я считаю, что, хотя на индивидуальном уровне существуют обязательные (а)моральные аспекты для поддержания таких практик, поскольку они помогают избежать этического отвращения и вызывают сопротивление их использованию, объяснение является материальным и системным, а не субъективным. Эти отклонения возможны, потому что политический механизм допускает и поощряет их.
По данным за май этого года, Сенат имеет 1.314 советников, распределенных между 72 сенаторами, что дает в среднем 18,25 на одного законодателя. Однако некоторые из них заметно далеки от среднего уровня. Есть сенаторы, которые, приступив к исполнению своих обязанностей в декабре 2023 года, уже имеют более 30 советников. Система работает через «модули», при этом каждый сенатор имеет 7.338 модулей, которые он распределяет среди своих «агентов» на временных должностях. В денежном выражении эта цифра почти вдвое превышает получаемые ими скандальные гонорары.
Таким образом, они могут комбинировать эти модули для назначения заработной платы в диапазоне от самой низкой (категория A14) до самой высокой (A1), в зависимости от того, какое предпочтение они хотят отдать каждому консультанту. Такая гибкость порождает неравенство: некоторые предпочитают иметь больше консультантов со скромными зарплатами, в то время как другие предпочитают иметь меньше советников, но с большим предпочтением и большими промежуточными вариациями. Помимо этих советников, каждый сенатор может «наследовать» штат с постоянными должностями, для чего он не использует количество получаемых модулей.
В Палате депутатов, хотя пропорции и некоторые детали меняются, система относительно аналогична. Как вы думаете, в каком направлении будет действовать эта армия консультантов? По крайней мере, чтобы увековечить себя как таковых, в том числе и своих благодетелей.
Некритическое отношение к этим институциональным механизмам или устройствам, которые представляют собой не что иное, как клиентелистские машины, обслуживающие свои собственные интересы или фракции, в равной степени выражалось как левыми, так и прогрессистами. Эти системы были созданы не для защиты общественной этики, а для ее подчинения. В Аргентине самопровозглашенные революционные левые не только хранили молчание перед лицом этих институционализированных льгот, но и во многих случаях прибегали к ним, чтобы отплатить своим активистам.
Стоит ли удивляться, что с подросткового возраста студенческие группы конкурируют за копировальный аппарат студенческого центра как ресурс для финансирования своей организации? Это молчаливое молчание во многом объясняет, почему крайне правым удаётся позиционировать себя как антисистемную, критическую и отвратительную альтернативу, которая способствует «переменам». По крайней мере, до тех пор, пока время – всегда раздражающе неопределенное – не покажет это самое крайнее правое как новое узуфруктуарство и, что еще хуже, как экспоненциального хищника общественной морали и практической поддержки коррумпированной механики, которую оно якобы осуждает.
Когда я завершаю эти строки, сессия Палаты депутатов начнет обсуждать вето Хавьера Милея на новый закон о пенсионной мобильности. Будут ли советники склонять чашу весов, советуя сохранить первоначальную позицию одобрения, или, наоборот, не позволят воссоздать первоначальное большинство в более чем две трети, чтобы сохранить закон на голосовании и, таким образом, отменить вето? Сама природа связи между советником и его назначенцем заставляет нас исключить влияние в этом случае. На карту поставлены и другие интересы, более существенные, хотя и не менее ложные.
В мечтах об этике развиваются кошмары клеветы. Самая худшая судьба — проснуться без памяти.
*Эмилио Кафасси является старшим профессором социологии Университета Буэнос-Айреса..
Перевод: Фернандо Лима дас Невеш.
земля круглая есть спасибо нашим читателям и сторонникам.
Помогите нам сохранить эту идею.
СПОСОБСТВОВАТЬ
